Родился в 1909 году в улусе Бур-Янгуты Иркутской губернии. Художественное образование получил в Иркутском художественном техникуме, который окончил в 1932 году. Начало творческой деятельности совпало с периодом становления и развития светского бурятского изобразительного искусства, основанного на художественных принципах реалистического отображения мира. Его единомышленниками в освоении новых сюжетов и образов, изобразительных средств и материалов были замечательные бурятские художники – Ц.С. Сампилов, Р.С. Мэрдыгеев, И.А. Дадуев, Г.Е. Павлов, И.А. Аржиков, А.А. Окладников, А.И. Тимин и др. 
В 1933 году в Улан-Удэ был организован Союз художников. В 1940 году в Москве прошла I декада бурят-монгольского искусства и литературы в Москве, на которой Ф.И. Балдаев был представлен работой «Шоно-Батор», отразившей интерес художника к истокам бурятской культуры, фольклорным сказаниям и легендам [1]. Первые эскизы к эпосу «Гэсэр» были выполнены тушью и пером в 1944 году и изданы отдельной книгой небольшого формата на бурятском языке, в которую вошли десять иллюстраций, рассказывающих о земном рождении Гэсэра и его подвигах в детском возрасте [2]. Семь из них находятся в фондах художественного музея имени Ц.С. Сампилова, входящего в состав Национального музея Республики Бурятия. В 1958 году художник продолжил работать над эпосом и создал отдельные графические листы о земных подвигах молодого Гэсэра в технике акварели. Художник изобразил в серо-белом колорите реалистический образ могучего богатыря - батора, сражающегося с чудовищами на фоне природы, растительности и животных, выписанных с особым настроением. В фонде хранится всего несколько акварельных листов, входящие в коллекцию изобразительной Гэсэриады. 
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>Г.Е. Павлов. От первой до второй декады // О бурятском изобразительном искусстве. – Улан-Удэ, 1963, с. 13</li>
<li>Книга без титульных листов хранится в архиве семьи</li>
</ul>

Пока не принял он настоящего вида, 
Пока не приобрел он настоящего тела, 
Должны вы, черти, немедленно выйдя, 
Совершить свое злое, черное дело. 
Надо мальчонку в дни его детские 
Уничтожить любыми средствами. 
Главный дьявол, не медля, точное 
Дает своим посыльным задание, 
Срочно 
Всех чертей созвать на собрание

Потом он веток сухих натаскал, 
Хана вокруг обложил: 
<ul>
<li>Сейчас увидим, - так он сказал, - 
Жив ты или не жив. 
Разжег костер. Пламя гудит, 
Как ужаленный хан вскочил. </li>
<li>Ой, в какое пекло я угодил, 
Ой, горячо! – кричит. 
А мальчонка хана в охапку сгреб 
И так погрозился он: </li>
<li>Больше меня не обманывал чтоб, 
Кину опять в огонь </li>
</ul>

…Комары к колыбельке роем летят, 
Малыша-крепыша закусать хотят. 
Летят они быстро, наперегонки, 
Начинают они кружиться, 
Нацелели острые хоботки: 
Выбирают куда бы впиться. 
Но все попали они в силки, 
Не могут освободиться. 
Поднялся мальчонка – кнут в руке 
С восемнадцатью узелками. 
Кровища текла, как вода в реке, 
Красное месиво под ногами

Взял мальчонка широкий отцовский топор, 
Нарубил деревьев, сложил костер, 
И тело дьявола от головы и до ног 
На костре, разгоревшемся сжег. 
Прах и пепел на юг и на север 
На ветру без остатка развеял. 
Так Бухэ Бэлигтэ за четыре дня 
Четыре славных подвига успел совершить, 
И опять младенцем зундя-гундя, 
Скача–топоча продолжает жить

Но как только он над мальчиком наклонился, 
Сразу в дьявола преобразился. 
Говорит: «Ах, как мальчик мне люб». 
А сам нацелил железный клюв, 
Острый клюв длиною в две четверти, 
Не спастись мальчонке от смерти. 
Но мальчонка за клюв ухватился 
И ножонкой черта – в кадык, 
Клюв нацеленный отвалился, 
Черт бесклювый на землю – брык. 
Мальчик голову вместе с печенью 
Оторвал у коварной нечисти

Целый день он мирно сопел да ел, 
Лежал в колыбельке кверху глядя. 
Но к вечеру – не видели когда и успел – 
Опять всю избушку загадил. 
По всей избушке – невыносимая вонь, 
Потащили мальчонку вон. 
От избушки, загаженной, невдалеке, 
Поставили люльку на бугорке

А мальчишка сел на коня и тут 
Достал с восемнадцатью узелками кнут. 
Начал он желтое море кнутом хлестать, 
Начал он чертей на куски рассекать. 
Сек он их без пощады и без боязни, 
Смешал он их с желтой водой и грязью. 
И чтоб больше им оттуда не вынырнуть, 
Сандаловой палочкой море выровнял

Черного Лойр-Лобсоголдоя 
Взял Гэсэр своей левой рукою, 
А в руке его правой плетка, 
Она хлещется очень хлестко. 
Абай Гэсэр его бьет и бьет, 
Как сырое дерево, его гнет, 
Как сухое дерево, его ломает, 
Черт живым остаться не чает

По косогорам на конях они рыскают, 
Зверей драгоценных они выискивают, 
Каждый побольше добыть старается, 
Но с Нюргаем никто не сравняется. 
Выдр он стреляет 
Самых черных и самых лучших, 
Соболей он добывает 
Самых шелковых, самых лучших, 
С медведем встретится – ребра ему ломает, 
Но тощих зверей он не трогает, 
А слабых – не обижает. 
Жирных зверей без промаха бьет, 
Голодным людям еду раздает

…После этого 
Сырых деревьев они надрали, 
Сухой валежник насобирали. 
Обложили дровами и дьявола и его коня, 
Поднесли к дровам живого огня. 
После этого 
Из осины лопату сделали, 
Золу и пепел по ветру развеяли. 
С юга пришедший ветер золу на север унес, 
С севера пришедший ветер пепел на юг унес. 
Угли и головешки пошли вразброс

Самый главный дьявол Шэрэм Минаата 
В этих бедствиях виноватый. 
Руки у него мохнатые, страшные, 
Глаза у него округлые, красные, 
Рот у него шириной в четыре сажени, 
Единственный клык во рту вкривь посаженный. 
Пасть у него – просторная, 
Лицо у него черное, 
Жилы у него – крепкие, 
Когти у него – цепкие, 
Кнут у него чугунный для драки, 
Язык вываливается, как у собаки

Родился в 1971 году в селе Харашибирь Могойтуйского района Агинского национального округа Читинской области. В 2004 году окончил Дальневосточную Государственную академию искусств, факультет живописи (преподаватель К. И. Шебеко)
Обращение Е.А. Болсобоева к шаманской и фольклорной теме не случайно. Важным событием, которое подтолкнуло художника к большой и сложной теме, было приглашение в качестве дизайнера выставки «По следам исследований С.П. Балдаева» в Музее истории Бурятии. Встреча с уникальными материалами известного бурятского ученого о народном быте, фольклоре, верованиях вдохновила Е.А. Болсобоева на создание серий графических произведений по мотивам шаманства и героического эпоса «Гэсэр» в технике гравюры на пластике [1]. Пластик, материал ХХ века, широкое применение получил в 1970-е годы и тогда же стал использоваться как материал в изобразительном искусстве, по своим художественным и техническим свойствам подобен линогравюре. В течение нескольких лет художник увлеченно работал над графическими листами «Гэсэриады». Художник не ставил целью иллюстрировать поэтический памятник народного творчества, строго следуя канве повествования. Он создал самостоятельные художественные образы – символы, объединенные единым замыслом героического эпоса, хотя в названиях нет прямого указания на легендарный источник: «Рождение богатыря», «Гонитель тьмы», «Небесные кузнецы», «Песня жаворонка», «Битва с чудовищем». Графические листы выполнены в стилистике наскального рисунка, обработанной художником для графического отражения сюжетов, связанных с древней историей бурятского народа. Автор использует динамично диагональные, экспрессивно круговые композиции, сочный штрих для воплощения наивысшей эмоциональной концентрации.
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>Т.Е. Алексеева. Беседы с художником.</li>
</ul>

Друг у друга они 
Мясо с груди зубами выгрызают. 
Реки крови по земле текут, 
Горы мяса вокруг растут. 
…В течение трех дней 
Бойцы друг друга свалить стараются. 
В течение восьми дней 
Друг за друга руками хватаются. 
Из-за равной удали 
Они не сдаются

Ведь сила двух рук Гэсэра 
Четырем поднебесным силам равна. 
Сила двух ног Гэсэра 
Четырем преисподним силам равна. 
Сила груди Гэсэра 
Четырем наземным силам равна. 
Число его превращений – двести, 
Число его волшебств сто и два, 
А ты мечтаешь, братец, о мести, 
Тут нужна не сила, а голова

Пожелаем ему сна спокойного, 
Пробужденья утром достойного, 
Пусть узлы он все пораспутывает, 
Пусть удача ему сопутствует, 
Пусть земля его будет щедрой, 
Пусть судьба его будет светлой, 
На родной земле, под его рукой. 
Пусть вернутся к людям мир и покой

За шестью этими баторами-воинами 
Девять кузнецов – баторов 
По одному 
На поле битвы вступают, 
Стрелы свои спокойной 
Во вражеское войско пускают, 
Каждая стрела убивает 
Тысячу людей, 
Каждая стрела поражает 
Тысячу лошадей

После этого Гэсэр Архана черного 
В оборот берет, 
После этого Гэсэр коварного черта 
В обхват берет, 
Под двумя подмышками крепко жмет, 
Как камыш ломает, веревки вьет, 
Поднимает вверх и о землю бьет. 
О восточную тайгу брякнет, 
Восточные небеса сотрясаются, 
О западную тайгу брякнет, 
Западные небеса содрогаются…

<ul>
<li>Так, где небо поднимается высоко, 
Где земля расстилается широко, 
В северо-западном краю, в той дали, 
Где рассветная заря выходит из-за земли, 
В лучах рассветной зари, что золотисто – ярка, 
Вьется белый жаворонок Азарга. 
На груди у него серебряные письмена, 
На спине у него золотые письмена, 
Песенка его далеко слышна. 
Эту птицу надо живой поймать, 
Эту птицу надо домой принести </li>
</ul>

Хангайская черная стрела 
Летела сначала там, где мгла, 
Но потом ее путь из глаз исчез, 
Но потом ее свист из ушей исчез, 
Поднялась стрела в белизну небес, 
В переливчатый свет стрела взвилась, 
Туда, где струилась рассвета ясь, 
Остра, послушна, точна, легка, 
Взвилась туда, где пел Азарга. 
Говорят мудрецы: конь по седоку, 
Говорят мудрецы: стрела по стрелку. 
С высоких небес возвратилась стрела, 
Жаворонка на кончике принесла

За клыки не задев пролетает он в темноту, 
Оказывается у чудовища во рту. 
Абай Гэсэр, 
Размахнувшись черным железным копьем, 
В корень языка чудовища Орголи бьет. 
Острый наконечник в язык вонзился, 
Опираясь на него, Абай Гэсэр остановился. 
Язык чудовища стелется, 
Как земля от пригорка и до пригорка, 
Между небом и нижней челюстью 
Копье стоит, как распорка

Во время этого подвига он, как видно, устал, 
Крепко уснул, долго спал. 
Но вот и ясное утро настало, 
Светлое солнышко заблистало. 
Новоявленные родители – старик и старушка, 
Потащили дите опять в избушку

Быстрые белые гонцы 
Разбежались во все концы, 
Всех бурханов оповестили, 
На собрание пригласили. 
На звездах все располагаются, 
На луне все устроились, 
К рассуждениям приготовились

Западная толпа властелинов 
С запада на восток глядит, 
Волнующаяся толпа властелинов 
Сама себе говорит: 
<ul>
<li>С удовольствием мы побьемся, 
С наслаждением подеремся. 
…Восточная толпа властелинов 
С востока на запад глядит, 
Возбужденная толпа властелинов 
Одно и то же твердит: </li>
<li>С удовольствием мы побьемся, 
С наслаждением подеремся </li>
</ul>

Родился в 1900 году в селе Хандагай Балаганского аймака Иркутской губернии. Учился в Иркутской художественной студии (у И.Л.Копылова). С 1933-1936 учился в Институте живописи, скульптуры и архитектуры Всероссийской академии художеств. Широкую известность приобрели многие произведения Р.С. Мэрдыгеева. Его рисунки, акварели, портреты с успехом экспонировались на I Всесибирской выставке в Новосибирске и Иркутске, а затем в Верхнеудинске. Глубокое знание старого национального быта отразилось в его станковых произведениях и иллюстрациях к бурятскому героическому эпосу «Гэсэр». Старинный обряд жертвоприношения запечатлён художником в картине «Тайлаган». Автор придал всей картине мажорное звучание, поскольку и сам обряд издавна выливался в массовое пиршество на лоне природы в пору пышного цветения трав и цветов [1]. В 1940-е годы Р.Мэрдыгеев обратился к иллюстрированию эпоса «Гэсэр». В фондах музея небольшое количество графических работ, посвященных эпосу. Все они отмечены глубоким знанием жизни и быта, ярко отраженные в легендарном мифе и существовавшие в пору его детства и юношества в улусах его родины. Акварельные листы с этнографической точностью передают быт бурят в начале ХХ века, который еще оставался архаичным. Интересные детали обстановки юрты, облавная охота, дают возможность изучать жизнь и хозяйственный уклад бурят, которые в середине ХХ века уже полностью ушли в прошлое. 
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>И.И. Соктоева. Изобразительное и декоративное искусство Бурятии. - Новосибирск: «Наука», 1988, с.103</li>
</ul>

Едут они по таежным склонам, 
Северной стороны держась, 
Едут они по каменистым склонам, 
Южной стороны держась. 
По тринадцати хребтам они скачут, 
Дичь выслеживают. 
По двадцати трем хребтам они скачут, 
Дичь выстреливают

В путь они его провожают, 
По-родительски благословляют, 
Удачи и здоровья желают. 
Желаемых мест удачно достигни, - говорят. 
Настигаемого врага мгновенно настигни, - говорят. 
То, что искать собрался, найди, - говорят. 
То, что победить собрался, победи, - говорят. 
Счастье и удачу народу добудь, - говорят. 
Дорогу на родину не забудь, - говорят

…Крепко уснул, долго спал. 
Но вот и ясное утро настало, 
Светлое солнышко заблистало. 
Новоявленные родители – старик и старушка, 
Потащили дите опять в избушку. 
Поставили люльку в почетном углу, 
Отойти не успели – навалено на полу

Гал Нурман после этих слов 
Завертел косыми глазами зло, 
Крутит зрачками то вверх, то вниз, 
Без смертельной схватки не обойтись. 
Два хана встают на дорогу мести, 
Гору, как нитки клубок, обвивают, 
Гору, как перевернутый горшок обегают, 
Ищут для схватки подходящее место, 
Хорошее место они выбирают

Натянула свой лук Алма Мэргэн 
И вдогонку птице, пылинкой ставшей, 
Вдогонку улетевшей птице Дээбэн 
Выпустила стрелу затрепетавшую. 
От ее большого пальца 
Стрела стремительность получила, 
От ее указательного пальца 
Стрела направленность получила

Родился в 1955 году в Улан-Удэ. В 1988 году окончил Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина (ныне С-Петербургский академический институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина) факультет графики, отделение книжной иллюстрации, мастерская Н.Е. Чарушина и А.А. Пахомова. Дипломной работой выпускника было книжное оформление романа Ч.Т. Айтматова «И дольше века длится день». По названиям иллюстраций, над которыми Д.Т. Олоев работал в 1990-е годы: А.П. Платонов «Чевенгур» (1990), «Круг Сансары» (1990-1996) , Т. Манн «Иосиф и его братья» (1991), значительные произведения российской и мировой литературы, отражают творческие устремления художника в этот период. Такие разные романы объединены популярной концепцией мифотворчества в литературе 1970-1990-х годов, а также в изобразительном искусстве. В 1991 году первый бурятский кинорежиссер Б.Ц. Халзанов предложил Д.Т. Олоеву создать произведения по мотивам бурятского героического эпоса «Гэсэр» для его нового проекта [1]. Художник с энтузиазмом приступил к работе, ему была близка метафоричность фольклорного памятника, тем более, работая в издательском отделе Бурятского научного центра, он периодически встречался с оформлением научных изданий, посвященных эпосу «Гэсэр». Художник создал серию графических листов в технике акватинты, где применил свою авторскую технологию. В коллекции изобразительной Гэсэриады художественного музея имени Ц.С. Сампилова хранится несколько графических произведений на тему народной легенды. Не следуя хронологии сюжета эпоса, девяти ветвям (главам), художник на листах изобразил битвы с чудовищами, ликование и празднование победы. Композиции графических работ напоминают буддийские житийные иконы с 
тонкими тональными оттенками.
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>Т.Е. Алексеева. Беседы с художником. Кинематографический проект не был осуществлен из-за смерти Б.Ц. Халзанова в 1993 году</li>
</ul>

Средний сын его с телом мощным 
Обитал на красной скале среди гор, 
Его звали Бухэ Бэлигтэ батор. 
Грудь его была, как гора, 
Плечи его, как два бугра, 
Шея его, как у быка, 
На руках два каменных кулака, 
Жилы у него были крепкие, 
Пальцы у него были цепкие, 
Как два дерева – две опоры ног, 
Никто его одолеть не мог

Два великих могущества сближаются, 
Схватка-битва у них начинается. 
Наклонили они головы, глазами косят, 
Напрягли они ноги, упираясь, стоят. 
Надвигаются друг на друга могуче, 
Наползают друг на друга, как две тучи. 
Зная, что вселенная высока, 
Руками свободно размахивают, 
Лоб в лоб они упираются, 
Руками друг за друга хватаются

Золотые столы накрываются, 
Яства редкие расставляются. 
Серебряные столы расстилаются, 
Напитки крепкие появляются, 
Напитки измеряются 
Озерами да прудами. 
Еда измеряется 
Пригорками да холмами. 
Мясо-масло горой лежит, 
Арза-хорза рекой бежит. 
Угощаясь яствами разными, 
Друг друга люди целуют, 
Восемь дней они празднуют, 
Девять дней они пируют

…Абай Гэсэр хубуун тотчас ожил. 
Моментально он исцелился. 
Вместе с братом он решился 
Посмотреть, где дьявол Гал Нурман, 
Который попался брату на обман. 
Как он северной горы головой касается, 
Как он в южную гору ногами упирается. 
Решили они, что если хозяин убит, 
То убить и коня обычай велит. 
Убили два брата коня хана, 
Положили коня возле Гал Нурмана

Родился в улусе Бохан Боханского района Иркутской области в 1909 году. Окончил Иркутский художественный техникум в 1931 году. В 1933 году был образован Союз художников Бурятии, первым председателем которого стал Г.Е. Павлов. Трудно охватить все стороны деятельности художника. Он писал сюжетно-тематические полотна, портреты, работал в театрально-декорационном искусстве. С бурятской мифологией Г.Е. Павлов встретился при работе над театральными декорациями и эскизами костюмов первой национальной музыкальной драмы «Баир», основанной на народной сказке «Молодец Мэргэн и красавица Хурган Ногоон». Спектакль демонстрировался в Москве на I Декаде бурятского искусства и литературы в 1940 году, поэтому обращение к героическому эпосу «Гэсэр» в 1940-х годах было логическим продолжением изучения фольклорного творчества бурятского народа, с которым он был знаком еще с детства. Художник приступил увлеченно к работе над иллюстрациями к героическому эпосу «Гэсэр», но был вскоре призван в ряды Красной Армии. В фондах графики Республиканского художественного музея хранится небольшое количество листов, которые выявляют сказочно-романтичное восприятие художником содержания народного эпоса. Все сюжеты, иллюстрирующие эпическое сказание, связаны с небесной тематикой. Павлов предстает перед зрителем как возвышенный мечтатель-романтик о прекрасном далеком заоблачном мире с прекрасными сильными справедливыми героями. Возможно, были и другие листы по легендарному эпосу, но Г.Е. Павлов был чрезвычайно требователен к себе и к своим произведениям. Известно, что он безжалостно уничтожал свои работы, которые не отвечали его внутренней правде. За какую бы тему он не брался, художник всегда оставался искренним [1]
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>И.И. Соктоева. Буклет выставки Г.Е. Павлова. – Улан-Удэ, Госкомиздат БурАССР, 1980</li>
</ul>

В это время, 
О котором идет у нас речь, 
Хана Хурмаса средний сын, 
В это время, 
О котором рассказу нашему течь, 
Бухэ Бэлигтэ батор, 
Хана Хурмаса красный сын, 
Умом своим пораскинул вмиг, 
Знания свои, что из многих книг 
Достал из большого сундука со дна 
И понял…

Мчится конь, копыта стучат в пыли, 
Пониже неба, повыше земли. 
Меж горами скользит, как белка, 
Над горами парит, как беркут. 
До высокого неба белого, 
До широкого неба черного, 
Где от ночи день отделяется, 
Где заря над землей разгорается, 
Богатырский конь доскакал 
И, как вкопанный, сразу встал

Разошлись они друг от друга 
На три видимости, 
Разбежались они друг от друга 
На три дальности, 
Друг на друга потом кидаются, 
Лбами белыми они сшибаются

Родился в 1941 в селе Олзон Иволгинского района Бурятской АССР.
В 1973 году окончил Таллинскую Академию художеств (мастерская книжной графики П. Лухтейна и Э. Окаса). В 1970-е годы эстонская школа графики выделялась в изобразительном искусстве Союзных республик профессионально отточенным пластическим языком, отображающем современную и мифологическую картину мира, а также тонкой каллиграфией и миниатюрной графикой (экслибрисами). Дипломной работой начинающего художника были книжные иллюстрации к «Божественной комедии» А.Данте (1972-1973). Вернувшись в Улан-Удэ, Д.Г. Пурбуев обратился фольклорному наследию бурятского народа к героическому эпосу «Гэсэр» (1975), создал философско-поэтический цикл «Памяти поэтов Даши Дамбаева и Дондока Улзытуева» (1977-1978), талантливых самородков национальной поэзии и другие серии, и циклы. В 1975 году он приступил к работе над героическим эпосом «Гэсэром». Для воплощения творческой идеи автор использовал смешанную технику (акварель, гуашь, тушь). Каждый графический лист, несмотря на размер (размеры разные от 9х9 до 72х55), скрупулезно продуман композиционно и колористически. Художник не иллюстрирует сюжетную канву повествования, он обобщает национальную идею в красоте традиций, женских образов, мудрых стариков с применением буддийской символики. Сложной ассоциативностью отличаются произведения Д.Г. Пурбуева «Иллюстрации к эпосу», представляющие собой своеобразную имитацию традиционных ксилографий с удлиненным форматом листа и миниатюрностью [1]. Художник попытался использовать весь комплекс национальных культурных ценностей: орнамент, иконопись, мотивы дацанской ксилографии. Из богатой галереи образов мастер отбирает троих – героя Абай Гэсэра, его жену и старика-улигершина. Мужество воина, красота и беззащитность женщины, мудрость старости воспринимаются как три ступени человеческого бытия [2].
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>И.И. Соктоева. Изобразительное и декоративное искусство Бурятии. - Новосибирск: «Наука», 1988, С.138</li>
<li>Т.А. Бороноева. Образы Гэсэриады в книжной графике Бурятии в 1960-1990-е гг. // Труды Национального музея Республики Бурятия - Улан-Удэ, 2014. - 232 с. С. 2</li>
</ul>

Ханский дом собой украшающую, 
Зеркала своей красотой наполняющую, 
Юную дочь Тумэн Жаргалан 
Хочет замуж выдать всесильный хан. 
Приглашаются юноши-женихи, 
Чья прекрасна стать и прекрасен вид, 
Но только тот добьется ее руки, 
Кто в трех состязаниях победит.

Заставка. На листе вертикального формата над бугристой поверхностью с распустившимся цветком лотоса 
в ореоле изображены четыре лани в изящных прыжках

На листе квадратного формата в центре изображен цветок лотоса в окружении цветов, листьев и раковины на фоне 
солнца и орнаментальных облаков

Разошлись они друг от друга 
На три видимости, 
Разбежались они друг от друга 
На три дальности, 
Друг на друга потом кидаются, 
Лбами белыми они сшибаются.

Заставка. На листе квадратного формата 
в центре изображено перо в ореоле на фоне высоких гор

На спине у дьявола десять тысяч глаз, 
На темени у дьявола – особенный глаз, 
Этот глаз округл, этот глаз велик, 
Изо рта торчит единственный клык. 
Две руки у дьявола – сокрушители царств, 
Две ноги у дьявола – топтатели царств, 
В распоряжении у дьявола – десять тысяч коварств

На листе вертикального формата в центре 
изображены летящие кони с развивающимися 
гривами

У реки, 
Из которой он в детстве пил, 
На земле, 
На которой он в детстве жил, 
С тремя золотыми солнцеликими женами, 
С тридцатью тремя верными баторами, 
С тремястами воевод, 
С тремя тысячами богатырями 
Под родным отеческим солнцем, 
Три раза на дню питаясь, 
Три раза в году наслаждаясь, 
Продолжает жить наш великий герой 
Абай Гэсэр удалой

Древнее, давнее, тьмой сокрытое 
Приглашаем сегодня в гости. 
Прошлое, давнее, позабытое 
Напоказ рассыпаем горстью. 
Пока не погаснут звезды на юге, 
Почему бы нам сказания не послушать? 
Пока друзья все сидят по кругу 
Почему бы песнопения нам не слушать?

Абай Гэсэр хангайскую стрелу берет, 
Лук натягивает как полагается. 
Прямо вверх он стрелой каленой бьет, 
В небо чудовищу стрела вонзается.

На листе вертикального формата в центре 
изображена лошадь в изгибе с арканом на 
шее на фоне оранжево-желтых всполохов

Вот на низменном берегу, 
На зеленом большом лугу, 
Птицы серые, как вороны, 
Но огромные, как коровы. 
Испугалась царица до дрожи, 
И не знает куда идти: 
В горы нет никакой дорожки 
Через реку брод не найти, 
А вороны ее окружают, 
Расклевать ее угрожают

<ul>
<li>Ведь по решению божественного совета 
Спустился ты вниз, на землю эту. 
От пятидесяти пяти небесных долин 
С порученьем спустился ты, 
От пяти древнейших, священных книг 
С указаньем спустился ты, 
С заданьем благополучие возвратить 
Спустился ты, 
С заданьем порядок восстановить 
Спустился ты… </li>
</ul>

Натянула свой лук Алма Мэргэн 
И вдогонку птице, пылинкой ставшей, 
Вдогонку улетевшей птице Дээбэн 
Выпустила стрелу затрепетавшую. 
От ее большого пальца 
Стрела стремительность получила, 
От ее указательного пальца 
Стрела направленность получила.

… Не хочется ему солнцеподобную, 
Не хочется ему 
Белую, сдобную, 
Родительский дом собой украшающую, 
Зеркала своей красотой наполняющую, 
Не хочется ему дочку, 
Что блистательна и нежна, 
Замуж отдавать за невзрачного пачкуна

На листе квадратного формата в центре изображен куст лотоса в ореоле на фоне гор и орнаментальных облаков

Абай Гэсэр, услышав совет, ободрился, 
Следуя доброму слову, в путь снарядился. 
«Какая умница, - думает, - у меня жена, 
Хорошее слово сумела молвить, 
Хороший совет дала мне она, 
Надо этот совет исполнить».

Заставка. На листе квадратного формата в центре в ореоле изображена лань в прыжке над небольшими сопками

Заставка. На листе квадратного формата в 
центре изображена лань, смотрящая влево, 
среди лиственных побегов на фоне гор и 
облаков

Ханский дом собой украшающую, 
Зеркала своей красотой наполняющую, 
Юную дочь Тумэн Жаргалан 
Хочет замуж выдать всесильный хан. 
Приглашаются юноши-женихи, 
Чья прекрасна стать и прекрасен вид, 
Но только тот добьется руки, 
Кто в трех состязаниях победит

Заставка. На листе квадратного формата в 
центре изображен лотос в ореоле над 
стилизованными волнами на фоне гор и 
облаков

Ведь сила двух рук Гэсэра 
Четырем поднебесным силам равна. 
Сила двух ног Гэсэра 
Четырем преисподним силам равна. 
Сила груди Гэсэра 
Четырем наземным силам равна. 
Число его превращений – двести, 
Число его волшебств сто и два, 
А ты мечтаешь, братец, о мести, 
Тут нужна не сила, а голова.

Сундуки заветные откроем, 
Тридцать стрел каленых достанем, 
Тридцать баторов и все достойны, 
О достойнейшем петь мы станем. 
Сундуки потайные откроем, 
Двадцать стрел оперенных достанем, 
Двадцать стрел мы людям покажем. 
Двадцать баторов и все достойны, 
Будем петь о самом отважном.

Победитель Абай Гэсэр 
Достает свой черный кисет, 
Черный, бархатный, величиной с мешок, 
Достает красный, резаный табачок. 
Красным, резаным табаком 
Свою трубку он набивает, 
Мягко-пушистый трут, 
С матерого лося величиной, 
Махая им, раздувает.

Средний сын его с телом мощным 
Обитал на красной скале среди гор, 
Его звали Бухэ Бэлигтэ батор. 
Грудь его была, как гора, 
Плечи его, как два бугра, 
Шея его, как у быка, 
На руках два каменных кулака, 
Жилы у него были крепкие, 
Пальцы у него были цепкие, 
Как два дерева – две опоры ног, 
Никто его одолеть не мог.

Абай Гэсэр своим собственным умом узнал 
По дальним приметам 
Намерения Орголи разгадал, 
Думает: 
Вершина горы 
Всегда облаками и туманом повита. 
Думает: 
У мужчины зрелой поры 
Всегда сраженье да битва

Заставка. На листе квадратного формата в 
центре изображена лань в ореоле над 
бугристой поверхностью

Заставка. На листе квадратного формата 
изображены два ростка с листьями, 
выделенные белыми пятнами

Народившийся у старичков сиротливых, 
Побыв мальчонкой сопливым, 
Поездив на лошаденьке дрянненькой, 
В седле простом, деревянненьком, 
Сын Хана Хурмаса в конце концов 
Принял подлинный вид, 
Обрел подлинное лицо

Третью свою жену Алма Мэргэн, 
Самую юную и грустную, 
Поселил он там, где речное устье, 
Чтобы божественной красотой блистая, 
Была она хозяйкой нижнего края.

Родилась в 1927 году в селе Ленинск Зиминского района Иркутской области. В 1957 году окончила Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина (ныне С-Петербургский академический институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина), факультет графики, отделение книжной графики. 
После окончания института спустя три года художница с увлечением приступает к работе над иллюстрациями эпоса «Гэсэр» с его особой поэтикой, метафоричностью и богатством образов. В 1960-е годы она готовит свое первое издание народного эпоса, выполненного в линогравюре. Выбранная техника точно отражала концепцию образов героического эпоса и размышления самой художницы над проблемами оформления книги. Новое понимание задачи во многом диктовалось избранной техникой черно-белой линогравюры. Ее контрастность, резкий динамичный штрих оттеняют главную мысль эпоса: борьбу светлого, доброго начала, которое олицетворяет Гэсэр, с темными, злыми силами – чудовищами-мангадхаями [1]. Композиции листов построены с учетом специфики эпического пространства. Главное событие дается крупным планом и герой, подчиняя себе все, находится в центре рассказа. В образах героя и его сподвижников, женских образах подчеркнуты такие черты характера, как сила и достоинство, мужество и мудрость. Выразительны и спокойны их позы и движения. Контрастность черно-белого решения линогравюр, резкий динамичный штрих сообщают всей серии напряженность и драматизм, оттеняющие главное содержание эпоса. Присущие авторскому мышлению непосредственность и свежесть, непредвзятость художнической манеры обеспечили произведению полный и заслуженный успех, широкое признание [2].
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>Т.А. Бороноева. Образы Гэсэриады в книжной графике Бурятии в 1960-1990-е гг. / Труды Национального музея Республики Бурятия - Улан-Удэ, 2014. - 232 с. С. 3</li>
<li>И.И. Соктоева. Изобразительное и декоративное искусство Бурятии. - Новосибирск: «Наука», 1988, С.136</li>
</ul>

В это время вдали, 
По узкой тропе, 
Меж зеленых деревьев, 
На зеленой траве, 
Где вздымаются гладкие стены скал, 
Красавец изюбр не спеша пробежал. 
Гэсэр удалой как вскрикнул, 
Гэсэр удалой как гикнул, 
На стременах приподнялся, 
За изюбром погнался.

На землю от пятидесяти небесных долин 
Ты спустился, 
С указанием из пяти священнейших книг 
Ты спустился, 
Превратить вечность в единый миг 
Ты спустился, 
С заданьем порядок восстановить, 
Ты спустился, 
С желанием веселие возродить, 
Ты спустился, 
С мечтаньем всю нечисть истребить, 
Ты спустился…

А властелины десять лет уже спорят, 
Слухи друг о друге выслушивают, 
Сплетни друг о друге собирают, 
А потом и двадцать лет они спорят, 
За молвой гоняются, 
Великое юное мирозданье 
Трижды вокруг обегают, 
Молодое великое поднебесье 
Четырежды вокруг огибают

По решению божественного совета, 
По предначертанию пяти божественных книжек 
Из чертогов верхних и светлых 
На землю гористую, нижнюю 
Для решительных сражений и действий, 
Для спасенья людей от бедствий, 
Для возрождения жизни народной, 
С целью вот какой, благородной, 
Хана Хурмаса средний сын, 
Бухэ Бэлигтэ батор, 
Спустился на землю лесов и гор. 
А назвали его в краю том, 
Земном и сером, 
Абай Гэсэром

После этого Гэсэр Архана черного 
В оборот берет, 
После этого Гэсэр коварного черта 
В обхват берет, 
Под двумя подмышками крепко жмет, 
Как камыш ломает, веревки вьет, 
Поднимает вверх и о землю бьет.

Но конь стрелы не быстрее, 
Ладонь меча не острее. 
Куда бы ни мчался дьявол, страхом гоним, 
Священный камень летит за ним, 
Летит по следу священный камень, 
Бегущего дьявола настигая, 
И попадает ему как раз 
На черном темени в мерзкий глаз

… Десять птичек Гэсэр убил, 
Десять ос Гэсэр придавил, 
По три штуки оставил в живых, 
Завернувши в тряпицу их. 
Лишних слов никому не сказывая, 
Тряпку спрятал к себе за пазуху. 
Спрятал тряпку к себе на грудь 
И в обратный пустился в путь

Семьдесят три девицы, 
Шарайдаев-ханов служанки, 
К роднику пришли за водицей – 
Старичок-сморчок на лужайке. 
Начали они тут резвиться. 
Старичок на лужайке – видано ли, 
Семьдесят две девицы 
Через старичка перепрыгнули, 
Через старичка они перешагнули, 
Воды ни капли не расплеснули. 
А семьдесят третья 
Постарше подруг была. 
Семьдесят третья 
Старичка стороной обошла

В это самое время из утреннего тумана 
Подъехали к коновязи три великана, 
Спереди на них посмотришь – 
Увидишь высокие горы, сзади на них посмотришь – 
Увидишь огромные горы… 
Три метких стрелка, 
Три удалых седока, 
Увидели Нюргая – хохочут: 
<ul>
<li>А ты, сопляк, чего хочешь? </li>
</ul>

Повернулся он ветру встреч, 
Обнажил он булатный меч, 
На восемьдесят сажен удлиняющийся, 
На восемьдесят сажен сокращающийся, 
О твердые кости не притупляющийся, 
В горячей крови не размягчающийся, 
Сверкнув, как молнией, острием меча, 
Размахнулся Гэсэр, рубанул сплеча. 
… Хрипит он, шипит и свищет, 
Ногами топает, а потом 
Размахивает своим кнутищем, 
Чугунным взмахивает кнутом

Эта радостная пора 
Продолжается там доселе. 
От забот освобождены 
Каждый род и каждое племя. 
Наступило желанное время! 
Так живут, не зная войны, 
Там, где ярки зари переливы, 
Богатырь Гэсэр справедливый. 
Три прекрасных его жены, 
И отважные богатыри – 
Знаменитые тридцать и три, - 
И три сотни знатных людей, 
И народ, чья земля благодатна: 
В день питается он троекратно, 
Наслаждаясь, у всех на виду, 
Троекратным счастьем в году!

Оба они перед схваткой разделись, 
Оба приготовились-разгорелись, 
Никто не моргнул и глазом, 
Как две сабли взметнулись разом, 
Разъехались они на расстояние дня, 
Каждый из них пришпорил коня, 
Налетели она друг на друга с разгона, 
Сабли у них схлестнулись со звоном, 
Из-за равной удали бойцы не сдаются, 
Из-за равной ловкости не качаются 
Бесконечное время бьются, 
А схватка все не кончается.

Тут сопляк Нюргай выходит вперед, 
Состязаться он тоже хочет. 
Смеется над мальчиком весь народ, 
Баторы вокруг хохочут. 
На правом глазу у него ячмень сидит, 
У левого глаза распухший вид, 
Правым глазом он на запад косит, 
Левым глазом он на восток глядит. 
Берет он лук из жиденькой ивы, 
Берет он стрелу из легонькой липы, 
Стрела у него – не стрела, а щепка, 
Но в пальцах ее зажал он крепко…

От золотой коновязи по кругу, 
Цепочкой следуя друг за другом, 
Слева направо, как солнце плавает, 
Поехали богатыри за победой, за славою. 
Земля вокруг не истоптана, не изрыта, 
Идут их кони следок в следок, 
Постепенно поворачивая на восток

Отошел Гэсэр от места схватки и отдыхает, 
Отдыхая Гэсэр умом особенным соображает: 
<ul>
<li>Да, борьбу прервать заставил 
Этот злой Шэрэм Минаата дьявол. 
На сегодня все уменье мое исчерпано, 
Да и силы мои исчерпаны. 
Мое тело в бою истерзано, 
И доспехи мои истерзаны. 
Пусть без славы пока, без победы 
На сей раз я домой поеду. 
Наберусь я там силы новой, 
С черным дьяволом встречусь снова. </li>
</ul>

Стрелу пустивший, 
Черного дьявола Архана стрелой сразивший, 
Победителем называться стал, 
Покровителем и людей и стад. 
«Жеребятки пусть растут и резвятся, 
Люди пусть живут и плодятся», - 
Такое пожелание высказал, 
А сам трубку с кисетом вытащил

Повествует старинный сказ: 
Крепкий мальчик вышел из чрева. 
Был открыт его правый глаз, 
Был прищурен глаз его левый. 
Ногу левую мальчик согнул, 
Руку правую ввысь протянул.

Обитавшего в черном краю – 
Ближе смерти и дальше счастья, 
Богатырь одолел в бою 
Ненасытного людоеда. 
Вынул душу и вышиб дух. 
Свет в глазах злодея потух. 
Наконец-то пришла победа! 
Раскраснелся Гэсэр от счастья: 
«С тяжкой справились мы напастью, 
Побежден кровожадный враг, 
Всем внушавший ужас и страх!»

Эти двое уже не раз 
В знак победы пускались в пляс. 
У обоих – стрелы парящие 
И бухарские желтые луки, 
У обоих – копья разящие 
И железные, круглые руки, 
У обоих – сотни наград… 
«Будет схватка! – все говорят. - 
Будем смелых судить без пристрастья!..» 
И, на две разделившись части, 
Для борьбы расширяют круг.

Дрогнул сердцем Гэсэр могучий, 
Опечален печалью жгучей. 
Глянул вправо – заплакал в голос, 
Глянул влево – душа раскололась. 
Чтоб вдохнуть в них пламя деяния, 
Вольный дух отцов-матерей, 
Обнимать он стал изваяния 
Неподвижных богатырей. 
На раздавленной, ядом отравленной, 
На земле своей молодой 
Он упал, богатырь прославленный, 
Окровавленный горем-бедой.

А Гэсэр, пока полосатый 
Зверь-разбойник с пастью разъятой 
Озирал с горы вековой 
Все, растущее вдалеке, - 
Сжал копье в своей правой руке, 
Белый шлем надел боевой, 
Крепко плетью ударил отменной 
По красивому крупу Бэльгэна, 
Крикнул так, будто поднял рев 
Пять раз тысяч быков и коров, 
Будто подняли шип раздраженный 
Многотысячные драконы, 
И упорной двинулся рысью 
Меж землей и мглистою высью, 
Начал битву, пошел войной 
На владыку державы лесной.

Дальше смело они пошли, 
Показался дворец вдали. 
Дворец без окон, 
Черный как уголь, 
Железом окован 
Каждый угол. 
Смотрит Гэсэр на здание, 
Железом окованное со всех сторон, 
Слышит горестные рыдания, 
Это плачет Урмай Гоохон.

Войско стало к походу готовиться, 
Собиралось три ночи, три дня. 
Видят люди: на небе становится 
Солнце утра алее огня. 
Стал Гэсэр снаряжать гнедого, - 
Быстроногого, боевого, 
С крепкой костью Бэльгэна-коня.

У тебя, моя бабка седая, 
Дорогая Манзан-Гурмэ, 
У тебя, что глядит восседая, 
В чашу разума и добра, 
Сотворенную из серебра, 
Я прошу: помогите спасти 
Человечество на земле, 
Укажите к победе пути, 
Чтобы жизнь не погасла во мгле, 
Дайте недруга одолеть, 
В чьей руке – чугунная плеть!

Племена трех земных вождей, 
Неиссчетные толпы людей, 
Бесконечной печалью печальных, 
От болезней страдая повальных, 
Вопрошали, друг к другу взывая, 
Удивленьем удивлены: 
«Как нам жить? Из какой стороны 
Эта язва пришла моровая, 
От которой гибнет больной, 
От которой не знаем лекарства? 
Кто же стал этих бедствий виной – 
Чье злодейство и чье коварство?»

Над вселенною пролетая, 
Увидала железная птица: 
На просторах счастливого края, 
Где река Мунхэ, закипая, 
По долине Морэн струится 
Расстилается величаво 
Ранних жаворонков держава. 
Опустилась птица большая, 
Землю крыльями закрывая, 
Посреди благодатных трав, 
Распростершихся без предела, 
И на лиственницу присела, 
Ветви красные обломав.

Из похода вернувшись домой, 
Порешил Гэсэр удалой: 
Наступило желанное время! 
Ни к чему походное стремя, 
Ни колчанов не надо, ни стрел, 
Не нужны ни мечи, ни луки! 
Он с любовью на землю смотрел – 
Долго пробыл с нею в разлуке, - 
И увидел покой и мир, 
И устроил великий пир. 
Восемь дней веселие длилось, 
Девять дней земля веселилась, 
Раздавались присловья и шутки. 
По домам на десятые сутки 
Разъезжаться начал народ.

Вот почуял дыханье прохлады 
И прилег старик на траве 
У ключей-родников на полянке. 
В это время семьдесят две 
Шарагольских ханов служанки 
Через старца перешагнули, 
Родниковой воды зачерпнули. 
Но сказала семьдесят третья: 
«Не могу на это смотреть я! 
Вы нарушить обычай дерзнули, 
Через старца перешагнули, 
Погляжу я, вы слишком горды!» 
И кругом обошла девица.

Пятьдесят и пять небожителей, 
Рати западной предводителей, 
Самым старшим приглашены, 
Над сиянием звезд и луны 
Собрались, мудры и воинственны, 
Ради правды, во имя истины.

Но Гэсэра третья жена, 
Что была для битв рождена, - 
Принимает Алма-Мэргэн 
Облик мужа, облик Гэсэра, 
Не желает сдаваться в плен, 
Во врагов направляет стрелы. 
Видит вражий стан оробелый: 
Где взвилась за стрелой стрела, 
Там в траве дорога прошла, 
Где стрела за стрелой взлетела, - 
Там земля навек опустела!

Обладая ценным сокровищем – 
Чистым сердцем, умом прозорливца, - 
Так подумал Гэсэр: «С чудовищем 
Слишком рано решил я сразиться. 
Не хватает мне силы-уменья, 
Не хватает и разуменья»

Сразу головы всем вскружила, 
Всех царевна приворожила, - 
И воителей-смельчаков, 
У которых широкие плечи, 
И прославленных, метких стрелков, 
Несравненных в военной сече, 
Храбрецов, наделенных величьем, 
С толстой шеей и горлом бычьим, 
С крепким луком и крепким телом

«Вы хотите вернуться, чтобы 
Враг разрушил наш мир и покой? 
Есть предел у небесной злобы, 
Нет предела у злобы людской!» 
Так Саргал говорил о печали. 
Но бойцы Гэсэра не вняли 
Речи твердой, речи прямой 
И коней повернули домой. 
В золотые вступили ворота…

Над пятьюдесятью пятью 
Небесами глава-владычица 
Утвердившая волю свою, 
Чтобы мудрость могла возвеличиться, 
Небожителей госпожа, 
Бабушка Манзан-Гурмэ 
Восседала, в руке держа 
Чашу разума и добра, 
Сотворенную из серебра

Получив обещанье отца, 
Был Бухэ-Бэлигтэ готов 
Долг исполнить свой до конца 
Мир земной спасти от врагов. 
Порешило собранье надзвездное 
Небожителей-богатырей: 
«Предстоит сражение грозное. 
Пусть на землю сойдет поскорей 
Сын Хурмаса с небесных высот. 
Пусть людей от смерти спасет

Но Гэсэр и в пасти разъятой 
Не отвык врага побеждать! 
Он воткнул копье из булата, 
Где нарезок – семьдесят пять, 
Между небом и челюстью нижней, 
А потом с быстротой непостижной 
Натянул желтоцветный лук. 
Вздрогнул-взвыл владевший тайгой: 
Он таких не испытывал мук, 
Не знавал обиды такой, 
Он подобной не знал напасти! 
Пожирал он листье-зверье, 
Но теперь поперек его пасти 
Крепко, прочно стояло копье!

Вот Гэсэр и властитель морской, 
Руку левую с левой рукой 
Сочетав, дали клятву друг другу, 
Руку правую с правой рукой 
Сочетав, дали клятву друг другу, - 
И Гэсэр получил супругу. 
Постелили постели-ковры, 
Чтобы две головы с той поры 
Сопрягались – слились воедино, 
И Лусан обнял зятя, как сына

Небожитель Заса-Мэргэн 
Исполина берет в обхват 
Так, что кости врага хрустят, 
И бросает Шара-Хасара, 
Чье лицо краснее пожара, 
На седьмое дно мирозданья, 
Эту месть задумав заранее.

С этим твердым ханским наказом 
Рукотворная птица разом 
На высокое небо взлетела – 
Как земля, велико ее тело! 
Распростертые мощные крылья 
И луну, и солнце закрыли, 
Расширялись когтистую тучею, 
В небе тварь, пожирая летучую.

Но Хара-Зутан, лиходей, 
Говорит, говорит без конца, 
Уговаривает силачей. 
Вот на синего жеребца 
Он садится и скачет вперед, 
А навстречу войско идет, 
На страну Гэсэра нагрянув, - 
Войско трех ненавистных ханов.

Красной крови потоки текли, 
Дым клубился вблизи и вдали, 
Черной крови потоки текли, 
Мгла душила тело земли. 
Поднималась над миром гарь, 
Умирали среди смятенья 
Люди, звери, птицы, растенья – 
Все живое, всякая тварь

Наступило желанное время! 
Там живут, не зная войны, 
Там, где ярки зари переливы, 
Богатырь Гэсэр Справедливый, 
Три прекрасных его жены 
И отважные богатыри – 
Знамениты тридцать и три, - 
И три сотни знатных вождей, 
И три тысячи ратных людей, 
И народ, чья земля благодатна: 
В день питается он троекратно, 
Наслаждаясь у всех на виду, 
Троекратным счастьем в году!

У священного дерева 
Девять длинных ветвей. 
Вот сказанье Гэсэрово – 
Тоже девять ветвей. 
Ствол у дерева серый, 
Свечи в желтой листве, 
А в стихах о Гэсэре – 
Битва в каждой главе

Принялся богатырь за дело. 
Он пустил из лука стрелу. 
Поднялась стрела, засвистела, 
И пронзила она облака. 
«У стрелы быстрота – от стрелка, 
У коня – от его седока». 
Так подумал он, выжидая… 
Засвистела стрела Хангая, 
Возвратилась назад стрела 
И, охотника радуя смелого, 
В наконечнике принесла 
Птицу – жаворонка белого, 
Невредимого и целого!

Дрогнул сердцем Гэсэр могучий, 
Опечален печалью жгучей, 
Глянул вправо – заплакал в голос, 
Глянул влево – душа раскололась. 
Чтоб вдохнуть в них пламя деяния, 
Вольный дух отцов-матерей, 
Обнимать он стал изваяния 
Неподвижных богатырей.

Тумэн-Жаргалан, оставшись одна, 
Начала горевать, начала тужить: 
<ul>
<li>Чем замуж выйти за пачкуна, 
Лучше на свете совсем не жить. 
Поскакала она на вершины скал, 
Чтобы броситься вниз с одной из них, 
И за хвост коня ухватил жених. </li>
<li>Ах ты, обманщица, слово дала, 
А сама хотела вниз, со скалы, 
Золотое колечко мне отдала, 
Так ступай же домой, накрывай столы. </li>
</ul>

И тогда, не желая ночевки, 
Поскакали без остановки, 
Поскакали к себе домой, 
К той стране, что была им родной, 
К той реке, что их в детстве поила, 
К той земле, где возникла их сила, 
К побережью моря Мунхэ, 
К той долине, чье имя – Морэн…

Был румян он, крепок, здоров, 
Только с виду очень суров. 
Ничего еще не пил и не ел, 
А пеленки перепачкать успел, 
Правая рука у него вытянута, 
Левая нога подгибается. 
Только что из утробы вынутый, 
Смотрят – уже сморкается.

Два быка, два царя, 
Будто в бой не решаются, 
Исподлобья смотря, 
Тихо, грозно сближаются. 
Сначала коснулись 
Друг друга боками, 
Друг с другом столкнулись 
Большими рогами, - 
Дрожа, всколыхнулись 
Холмы под быками, 
И вихри взметнулись у них под ногами

Вот Гэсэр, на погибель злу, 
Из колчана достал стрелу, 
Зачинавшую ратное дело. 
Вот взвилась, взлетела стрела, 
Но врага пронзить не могла, - 
По броне скользнув, улетела

И Восточные небеса 
Поднимали свои голоса: 
«Для мечей у нас пояса! 
Мы пройдем сквозь огонь и дым, 
Справедливость и честь утвердим!»

Говорили гордо сыны 
Белой, Западной стороны: 
«Вместе с нами – правда святая. 
Мы пойдем по дороге войны, 
Справедливость и честь утверждая!»

«На просторах могучего края, 
Где река Мунхэ, закипая, 
По долине Морэн течет, 
Где раскинулась величава 
Ранних жаворонков держава, 
У песчаных горных высот, 
Где клубится горячая сера, - 
Тридцать три храбреца Гэсэра, 
Человеческие сыны 
В изваянья превращены, 
В изваянья из каменной плоти!

Если скачут всадники наши 
Не спеша, из-под гордых копыт 
Пыль до самого неба летит 
И комки от этой пыли – как чаши, 
А помчатся они быстрей – 
Будут пыли комки как котлы… 
Двое славных богатырей 
Там, где в зелень одеты стволы, 
Словно белки, мелькают в листве 
Там, где с тучами горы в родстве, 
Словно соколы над вершинами 
Машут крыльями соколиными

А свирепый бес тридцать раз 
Повернул круги красных глаз, 
Обнажил единственный клык, 
Ядовитой забрызгал слюной, 
Ненавистник жизни земной 
Черной плетью – три ночи, три дня 
Стал направо бить и налево…

Эти двое – витязей цвет 
И всегда восседают справа, 
Потому что громких побед 
Им досталось военная слава. 
Эти двое уже не раз 
В знак победы пускались в пляс

И вот два врага съезжаются, 
Лицом к лицу приближаются. 
В земле сухой и пустынной, 
В земле глухой и постылой, 
В земле, где пыльно и ветрено, 
Они наконец-то встретились. 
…Друг на друга большими ртами 
Дышат они горячо. 
Друг с другом они ругаются, 
Друг на друга кричат, 
Седлом за седло цепляются, 
Коней своих горячат

Абай Гэсэр по своей доброте 
Выслушал слова покаянные те. 
<ul>
<li>Ладно, - сказал он, - 
Прежнее за оплошность примем. 
Грязное, черное за беспечность примем, 
Впредь с врагами осторожными будем. 
Настороженными, чуткими будем. 
Чуткостью уха дальнего врага выслушивать будем, 
Зоркостью глаза близкого врага выслушивать будем, 
Трезвостью разума 
Замышляющего врага распознавать будем </li>
</ul>

Хан Хурмас и Атай Улан, 
Властелины небесных стран, 
Порешили бойцов собрать 
И померяться силой военной, 
Чтобы та и другая рать 
На просторах вселенной столкнулись

Тут Гэсэру Манзан-Гурмэ 
Говорит слова укоризны: 
«Как мне жаль, что во имя жизни 
Ты в бою не сражался как воин! 
Видно сын отца недостоин… 
Шерстобитный смычок возьми, 
Ты навек породнился с людьми, 
Так на землю спустись ты вновь, 
Защити добро и любовь, 
Защити человеческий род, 
Защити матерей и сирот

Из похода вернувшись домой, 
Порешил Гэсэр удалой: 
Наступило желанное время! 
Ни к чему походное стремя, 
Ни колчанов не надо, ни стрел, 
Не нужны ни мечи, ни луки! 
Он с любовью на землю смотрел – 
Долго пробыл с нею в разлуке – 
И увидел покой и мир 
И устроил великий пир

Наступает Нюсаты черед. 
Он сказал, выступая вперед: 
«Кто храбрец-богатырь прирожденный, 
Тот получит красавицу в жены!» 
Натянул он лучок из ивы 
И стрелу приложил, сопливый, 
Вытер губы и вытер нос, 
Заклинание произнес 
Над стрелой, над ее опереньем, 
Он своим заклятьем-моленьем 
Вызвал дым и сверкающий пламень: 
«Ты пронзи, стрела, черный камень, 
Послужи мне, мой слабый лук!»

Художник родился в улусе Домно-Еравна Еравнинского аймака Бурятии в 1893 году. В 1918-1919 годах, работая в Чите на мыловаренном заводе, Сампилов встретился с удивительным человеком, скульптором И.Н. Жуковым, который был учеником знаменитого французского скульптора Антуана Бурделя. И.Н. Жуков был ему наставником и другом. Свято следуя совету своего первого учителя, Ц.С. Сампилов всегда писал то, что знал и наблюдал с детства, что получалось у него интересней и технически совершенней. В 1927 году в Урге (Улан-Батор, Монголия) произошла еще одна важная встреча Ц.С. Сампилова с выдающимся деятелем мировой культуры, художником–философом Н.К. Рерихом во время Центрально-Азиатской экспедиции семьи Рерихов (1923-1928). В автобиографии Ц.С. Сампилов писал: «с широким всеобъемлющем размахом понимания, делал бесконечные замечания, лестно было слушать от него утешительный отзыв…» [1]. На подаренном художнику пейзаже Н.К. Рерих написал: "Сампилону на память с приветом к новой работе. 1927" [2]. 
Графические листы Ц.С. Сампилова, посвященные эпосу «Гэсэр», созданы в военные годы 1940-1944 годы и выполнены в техниках акварели и гуаши, часть листов черно-белая пером и тушью. Борьба Гэсэра с чудовищами и всем злом на земле откликалась в душе художника. Он изображал могучего воина, его справедливую битву за мир и спокойствие. Художник хорошо знал бурятские сказания, народные песни, благопожелания. Он воспроизводил события улигеров, как реально увиденные бытовые сцены, некоторые листы отмечены самобытным народным юмором.
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>И.И. Соктоева «Самородок, открывший в живописи самобытный мир Бурятии» // Цыренжап Сампилов - Улан-Удэ, 2010, с. 4</li>
<li>Пейзаж находится в фондах РХМ</li>
</ul>

Покорно Хара Зутан кланяется 
Восседающему ноену огромному. 
Все, что сделать намеревается, 
Пересказывает подробно

Берет он лук из жиденькой ивы, 
Берет он стрелу из легонькой липы, 
Стрела у него – не стрела, а щепка, 
Но в пальцах ее зажал он крепко, 
Над стрелой он шепчет и причитает, 
Стрелу напутствует, заклинает: 
<ul>
<li>Ты лети, стрела, 
Метка и остра, 
Камень раздроби, 
Сосну расщепи, 
Золотой диск насквозь прострели, 
Не коснувшись черной земли, 
Возвращайся, стрела, на место, 
Добудь мне, стрела, невесту </li>
</ul>

Ослабевшего дьявола, черного силача 
Вскидывает он себе на плеча, 
В оборот берет, 
В обхват берет, 
Веревки он из дьявола вьет, 
Под крепкими подмышками сильно жмет, 
И наконец вселенную сотрясая, 
На твердую землю его бросает

Сшиблись витязи лбами, 
Плечом зацепили плечо, 
Друг на друга большими ртами 
Дышат они горячо. 
Друг с другом они ругаются, 
Друг на друга кричат, 
Седлом за седло цепляются, 
Коней своих горячат. 
Кружатся они двое 
В пустыне, где сушь и темь, 
Гэсэр у Лобсоголдоя 
Спрашивает между тем…

<ul>
<li>Все это складно, все это верно, 
А вот другое, однако, скверно. 
Ведь сила двух рук Гэсэра 
Четырем поднебесным силам равна. 
Сила двух ног Гэсэра 
Четырем преисподним силам равна. 
Сила груди Гэсэра 
Четырем наземным силам равна. 
Число его превращений – двести, 
Число его волшебств сто и два, 
А ты мечтаешь, братец, о мести, 
Тут нужна не сила, а голова </li>
</ul>

…С ноги на ногу он переступает, 
За плечи противника схватывает. 
Схватил он дьявола крепко, 
Держит он его цепко. 
Но и дьявол черный силен, 
Словно бык упирается он

Но опасаясь, 
Что Абарга Сэсэн его по холодным следам найдет, 
Обернулся он на время трехголовым сынком, 
Отправившимся к тетке своей пешком. 
Дьявол Абарга Сэсэн хан, и правда, 
Проводил уходящего долгим взглядом, 
Но увидев, что это трехголовый мальчишка 
Отправился в гости к тетке своей Енхобой

Вдруг их мальчик соплив и сер 
Превратился в ясного сокола, 
Крылья по небу распростер 
И поднялся превыше гор. 
На вершину Сумбэр опустился, 
В великана преобразился. 
Ну, а женщины, конечно, бескрылы, 
Смотрят вверх, только рты раскрыли. 
Посмотрят сзади – стоит гора, 
Посмотрят спереди – стоит скала. 
Велик богатырь, громаден и все ж 
На лицо поглядеть – на человека похож. 
Лицо загорелое, красное, 
Глаза черные, ясные, 
Черная коса в аршин, 
Небесных бурханов сын… 
Обрадовались жены-красавицы, 
Такой-то муж им нравится

В это самое время 
Там, где кончаются южные горы, 
На просторной поляне 
Появляются тридцать три батора, 
Навстречу Гэсэру они идут, 
Оружье Гэсэру они несут, 
Вверх поглядят – смеются, 
Вниз поглядят – печалятся, 
Со своим начальником и вождем 
Тридцать три батора встречаются

Самый главный дьявол Шэрэм Минаата 
В этих бедствиях виноватый. 
Руки у него мохнатые, страшные, 
Глаза у него округлые, красные, 
Рот у него шириной в четыре сажени, 
Единственный клык во рту вкривь посаженный. 
Пасть у него – просторная, 
Лицо у него черное, 
Жилы у него – крепкие, 
Когти у него – цепкие…

Настрелявши разных зверей, 
Едут, едут они домой. 
Видят, младшенький из чертей, 
Черный Лойр-Лобсоголдой, 
Но уже порядочный изверг, 
Но уже большой негодяй, 
На тропу перед ними выбежал…

Черные мысли Хара Зутана кипели, 
Серые помыслы переливались, 
А листочки осины все шелестели, 
А ее веточки все склонялись

Пятый из тридцати трех бесстрашных богатырей 
Назывался Смелым богатырем. 
Расскажем о нем. 
От всего, что нависло, он заслонял, 
От всего, что давило, освобождал, 
Обо всем, что грозило, предупреждал, 
Говорить он мог до замерзанья воды, 
Петь он мог до вырастанья травы, 
На всех состязаньях он всем был по нраву.

Третий из тридцати трех бесстрашных богатырей 
Назывался Суровым богатырем. 
Расскажем о нем. 
Костьми могуч, ростом высок, 
Камни он разминал в песок, 
Скалы он раздвигал руками, 
Горы он раздроблял ногами, 
С полуоборота мгновенно стрелял всегда, 
Без промаха в цель стрелой попадал. 
Скакал он всегда по гребням гор, 
Сын властелина Небесного шва 
Эржен Шуумар батор

Четвертый из тридцати трех бесстрашных богатырей 
Назывался Широким богатырем. 
Расскажем о нем. 
Все, что по правую сторону, 
Он в уме держал, 
Все, что по левую сторону, 
Он подробно знал. 
Все, что вес имеет, он вывесил, 
Все что число имеет, он вычислил. 
Он свой ум над все, как крыло, простер 
Сын властелина небесной изморози 
Бага Буйлэн батор

Руки у него оказались страшные, 
Глаза у него оказались красные, 
Рот у него оказался в три сажени, 
Единственный клык, вкривь посаженный. 
Пасть у него оказалась – просторная, 
Лицо у него оказалось – черное, 
Жилы у него оказались крепкие, 
Когти у него оказались цепкие, 
Свое зло на людей направил 
Шэрэм Минаата дьявол

Старший из тридцати трех богатырей 
Назывался Великим белым богатырем. 
Расскажем о нем. 
Лук у него от Земли до тучи стреляющий, 
Со стрелой, мгновенно из глаз исчезающей, 
Со стрелой как бы в воздухе тающей. 
Спина у него, как два бугра, 
Грудь у него, как две горы, 
Ноги, как два древесных ствола, 
Руки, как две каменистых скалы. 
На жеребце-иноходце белом 
Скачет он по кромке между Землею и Небом…

Хана Хурмаса средний брат 
Живет среди темноты и заклятий, 
Конь его черен, душа черна, 
Черны дороги, черна луна, 
Книга черных законов грязи полна 
Ложь, клевета, - все собрано там… 
А зовется брат Хара Зутан.

Въезжают в страну печальную, 
В землю зноем всю опаленную. 
Видят – гора стоит песчаная, 
А склон у горы зеленый. 
У этого зеленого склона 
Дворец, крыльцо со ступенями, 
Весь сияет он чистым золотом, 
Весь сверкает дорогими каменьями. 
На подвеске ли с неба храм спускается, 
На подпорке ли с земли поднимается. 
Входят они в золоченый храм, 
Старца белого видят там

Второй из тридцати трех бесстрашных богатырей 
Назывался Могучим богатырем. 
Расскажем о нем. 
Он любую хитрость умел опередить, 
Он любое коварство успевал прострелить, 
Местонахождение зла мгновенно определял, 
Не слезая с седла двумя стрелами пронзал. 
Конь его выступал игриво и тонконого, 
Скакал всегда высоко-высоко, 
Попирая копытами солнца красный шар… 
Таков сын прорицателя-небожителя 
Бургы Шуумар батор

Добираются они 
До великой черной тайги, 
Достигают они 
Края великой синей тайги. 
В непролазные дебри забираются. 
Играя ловкостью и силой своей, 
Охотятся на таежных зверей. 
Жирного зверя стрелой поражают, 
Тощего зверя – пропускают

Шестой из тридцати трех бесстрашных богатырей 
Назывался Молодым богатырем. 
Расскажем о нем. 
Грудь у него была шириной, как море, 
Железный кованый панцирь – в чеканном узоре. 
Конь под ним красный с голубым тавром, 
Снаряжение все отделано серебром, 
Лук у него из бухарского золота, 
На стрелу от драгоценного камня отколото. 
Крепким поясом перетянут стан 
Пятнадцатилетний батор Эрхэ Манзан

Из тридцати трех отнять шесть, 
Остаётся двадцать семь богатырей. 
Как мы слышали от людей, 
Девять богатырей были – железо ковать, 
Девять богатырей были – меха раздувать, 
Девять богатырей были – кувалдами бить. 
Так мы слышали, так тому и быть

Младший брат Хурмаса хана 
Живет в стране голубого тумана. 
Все там голубое – дороги, верблюды, 
Голубые долины лежат повсюду, 
Голубые скачут повсюду кони, 
Голубая книга хранит законы, 
В голубых руках ее держит он, 
А называется брат Сэнгэлэн ноён

…Все три – крепыши, все три – в чести, 
Заставил он их телят пасти. 
Семьдесят телят красных, 
Семьдесят телят справных, 
Семьдесят телят гладких, 
Семьдесят телят сладких. 
Говорит Нюргай старшим братцам: 
<ul>
<li>Как бы нам до одного хоть теленка добраться? 
В животах у нас пусто, 
А мясо телячье – вкусно. 
Мы теленка в котле сварим, 
Мы теленка втроем съедим </li>
</ul>

Бухэ Бэлигтэ батор 
Вещего сказочного коня 
За красный шелковый повод схватил, 
В звенящие серебряные стремена 
Точно и прочно встал. 
В якутское серебряное седло 
Крепко сел 
И с этого мгновенья называться стал 
Абай Гэсэр

Абай Гэсэр силу злую, черную 
В жестоком бою победил, сокрушил, 
Возвратился на землю свою просторную, 
Где маленьким бегал, где с детства жил. 
Возвратил из неволи он 
И красное солнышко – Урмай Гоохон

Двадцать лет, как два дня, пролетает, 
Лобсоголдой поет-припевает, 
Вкусное сладким запивает. 
А труженик осел бессловесный 
Содержится в сбруе железной, 
Кнут тяжелый и трехременный 
Бьет его по бокам и ребрам

Из тридцати трех отнять шесть, 
Остается двадцать семь богатырей. 
Как мы слышали от людей, 
Девять богатырей были – железо ковать, 
Девять богатырей были – меха раздувать, 
Девять богатырей были – кувалдами бить. 
Так мы слышали, так тому и быть

Абай гэсэр, находившийся поблизости, 
Услышал Абарга Сэсэна слова, 
Сумел он сынка из дома вывести, 
Тройная отрубается его голова

На листе горизонтального формата изображен интерьер юрты. Слева на низком троне восседает хан и курит трубку. Слева от него сидит его жена. Между тронами на стене висят воинские доспехи. На шахматном полу справа стоит мужчина с длинной косой в поклоне

А сестра говорит с ним сердито, 
Его встретила бранью-руганью. 
<ul>
<li>Почему не встречаешь достойно 
Ты в воротах родную сестру, 
А потом орешь, как разбойник 
Или лось в осеннем бору. 
Не напился ли ты с утра? – 
Так ругает его сестра </li>
</ul>

Третий отряд воинства славного 
Послать Гэсэру наступила пора. 
Разбить войска черного дьявола, 
Кишащие, как мошкара

На листе вертикального формата изображена битва чудовищ

Вышел против него Нюргай-малец, 
Силач смеется: «Вот так борец!» 
Пригибаясь, они друг с другом схватываются, 
Схватившись, по солнцу на месте кружатся, 
Пригибаясь, они приглядываются, 
Кружась, они поднатуживаются. 
Как лоси, друг на друга бросаются, 
Как ястребы, налетают и сшибаются…

Своим женам милым, прекрасным 
Говорит он твердо и ясно: 
<ul>
<li>В золотой бубен стучите, 
Северных людей собирайте, 
В серебряный бубен стучите, 
Южных людей собирайте. 
Мясо-масло на стол несите, 
Вина крепкие наливайте! 
Веселиться и пить мы будем крепко, 
И жить мы будем до скончания века! </li>
</ul>

… в восточной стране, 
Где все наизнанку вывернуто, 
В засушливо-выветренной стране, 
Где деревья с корнями выдернуты, 
В стране голодной, 
В стране бесплодной, 
В стране бестравной, 
В стране бесславной, 
Где река под тремя преградами 
Проскальзывает тремя преградами…

Где растет сосна пятиглавая, 
Сошлись они померяться силой-славою. 
Оба они могучи, 
Оба они сильны, 
Словно две черных тучи, 
Что грозой прогреметь должны

Лобсоголдой его до костей пробивает, 
Черный пот осел проливает, 
Возит он тяжелые черные камни, 
Белая пена летит с него комками, 
Да, летит с него пена хлопьями, 
А он только ушами хлопает. 
Он избитый весь, измочаленный, 
Он измученный и печальный

Властелины этого края 
Под названьем Шарайдай 
Были братьями, ханами явными, 
А на деле – черными дьяволами. 
До их владений сорока долетела 
И на воротах владений села

Говорят мудрецы: конь по седоку, 
Говорят мудрецы: стрела по стрелку. 
С высоких небес возвратилась стрела, 
Жаворонка на кончике принесла

Родился в 1948 году в улусе Далахай Тункинского аймака Бурятии. Окончив Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина (ныне С-Петербургский академический институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина, факультет живописи), он свое творчество посвятил родной Бурятии, ее народу, суровой красоте природы Саян, священного Байкала. Наблюдая и работая над природными мотивами родной Тунки, художник причастился к таинствам этой благословенной Земли, неповторимый облик и духовную священность которой с древних времен формировали мифы и легенды. [1]. Ч.Б. Шенхоров – подлинно многогранный художник, что блестяще доказано им в оформлении и иллюстрировании бурятского народного эпоса «Абай Гэсэр Богдо Хаан». По заказу Союза писателей Республики Бурятия художник приступил к работе над иллюстрациями к эпосу, издание которого было намечено к 1995 году, году 1000-летнего юбилея памятника фольклорного творчества народа. В 2007 году был издан подарочный фолиант при поддержке Агинского национального округа и его главы Б. Жамсуева. Работая над иллюстрациями, художник раскрыл себя, как незаурядный график, прекрасно владеющий специфичными средствами этого вида искусства, особенно, выразительной линией. Серия из 55 листов, выполненная в цвете гуашью и черно-белом варианте в технике пером тушью, вошла в коллекцию изобразительной Гэсэриады художественного музея имени Ц.С.Сампилова, входящего в состав Национального музея Республики Бурятия. Ч.Б. Шенхоров обратился к традициям буддийской печатной книги и народной орнаментики. Отсюда форма некоторых листов – вытянута по горизонтали. Многие художественные приемы Ч.Б. Шенхорова говорят о его близости известному стилю «монгол зураг» [2].
<h4>Примечание</h4>
<ul>
<li>Т.Е. Алексеева. Мифологические образы Чингиза Шенхорова, - Улан-Удэ, 2017</li>
<li>Т.А. Бороноева. Образы Гэсэриады в книжной графике Бурятии в 1960-1990-е гг. // Труды Национального музея Республики Бурятия - Улан-Удэ, 2014. - 232 с. С. 5</li>
</ul>

Было крепким рукопожатие, 
Было радостным их занятье- 
Восемь дней продолжался пир. 
Разливались во время встречи 
И вино, и умные речи

Над пятьюдесятью пятью 
Небесами глава – Владычица, 
Утвердившая волю свою, 
Чтобы мудрость могла возвеличиться, 
Небожителей госпожа, 
Бабушка Манзан-Гурмэ 
Восседала, в руке держа 
Чашу разума и добра 
Сотворенную из серебра

… Хан Хурмас, божественный властелин 
Пятидесяти пяти западных небесных долин, 
Атая Улаана, божественного властелина 
Сорока четырех небесных долин, 
В ожесточеннейшей схватке победил

А старуха лежала, ноя, 
Ибо ныло все костяное, 
Все запуталось волосяное! 
Исстрадалась Наран-Гохон, 
Не лежалось ей, не сиделось. 
Вдруг похлебки ей захотелось,- 
И малыш, исполненный гнева, 
Некрасивый, вышел из чрева. 
Из себя извергал он кал, 
Сопли из носу испускал. 
Вместо счастья у матери – горе: 
Вот такой уродился сынок!

Верх берет над Гэсэром бес: 
У чудовища – перевес, 
Он Гэсэра всей силой давит, 
Он упасть его скоро заставит, 
Уничтожит противника в схватке! 
Но Гэсэр, увертливый, хваткий, 
Непотребной души остатки, - 
Истребил трех жужжащих ос 
И убил перепелок трех. 
И тогда шулмус – кровосос 
Свой последний выпустил вздох 
И упал с грохотаньем-шумом, 
Повалился в безлюдье угрюмом. 
Стал он черным камнем большим,- 
Средь равнины лежит недвижим

Пыль взвилась, земля затряслась, 
Стал снижаться камень парящий 
И вонзился в единственный глаз 
На макушке бесовской горящий, 
Не успев и вскрикнуть от боли, 
Гал-Нурман свалился с седла, 
Он упал на просторном поле, 
Жизнь из тела его ушла. 
Возле белой березы Тамша 
Испарилась его душа

Но Гэсэр в пасти разъятой 
Не отвык врага побеждать! 
Он воткнул копье из булата, 
Где нарезок – семьдесят пять, 
Между небом и челюстью нижней, 
А потом с быстротой непостижной 
Натянул желтоцветный лук. 
Вздрогнул-взвыл владевший тайгой: 
Он таких не испытывал мук, 
Не знавал обиды такой, 
Он подобной не знал напасти! 
Пожирал он листье-зверье, 
Но теперь поперек его пасти 
Крепко, прочно стояло копье!

…Сшибаются они, как изюбры, 
Бодаются, словно зубры. 
Ногами они топчут половину земли, 
Воздуху они полнеба вдохнули, 
До предела жилы они напрягли, 
Сухожилия они до крайности натянули

Смерть и злобу везде славословящий, 
Бес, бранясь, устремляется вспять,- 
И опять наступает чудовище, 
Бьет чугунную плетью опять, 
Бьет Гэсэра злое отродье! 
Мощь Гэсэра уже на исходе, 
Воин кажется беззащитным, 
Но тогда о смычке шерстобитном, 
О подарке Манзан-Гурмэ, 
Вспомнил воин, сидевший верхом. 
Он взмахнул шерстобитным смычком 
И ударил беса с размаха

Тот проклятый бес-чаровник, 
Черный Лойро-Лобсоголдой, 
Тот злодей, который возник, 
Из Атай-Улана седалища, 
Был Гэсэром теперь побежден, 
Был вблизи своего обиталища 
Распростерт до скончанья времен, 
Тот, кто зло на земле умножал, - 
Из-под двух не поднимется скал!

Злобных три шарагольских хана, 
Потерпев пораженье нежданно, 
Растерялись, испугом охвачены. 
Увидав, что войска перебиты, 
Призадумались, озадачены, 
Смысл желая найти сокрытый, 
И увидели три лиходея, 
Что недаром конец таков, 
Что Гэсэр оказался хитрее – 
Обманул он трех простаков

В это время вдали, 
По узкой тропе, 
Меж зеленых деревьев, 
На зеленой траве, 
Где вздымаются гладкие стены скал, 
Красавец изюбр не спеша пробежал. 
Гэсэр удалой как вскрикнул, 
Гэсэр удалой как гикнул, 
На стременах приподнялся, 
За изюбром погнался

Долго длилась эта борьба. 
То взлетали, как ястреба, 
То, как волки, грызли друг друга. 
Началась в морях круговерть, 
Застонала, как бы от испуга, 
Распростертая синяя твердь, 
И была до самого дня 
Вся Вселенная потрясена

Обитатели неба – сыны 
Белой, Западной, стороны – 
Собрались как единая рать, 
Чтобы правую руку поймать, 
Чтобы верное слово сказать. 
А Восточного неба сыны 
Собрались, для борьбы сплочены, 
 Чтобы левую руку поймать, 
 Чтобы верное слово сказать. 
Возвышаясь, подобно твердыне, 
Словно стрелы, бросают слова, 
Задирают носы в гордыне 
И засучивают рукава

Для воителя Западной части, 
Удалого Заса-Мэргэна, 
В этой схватке – восторг и счастье: 
Хочет он победить непременно. 
Словно ястреб – сильные крылья, 
Он напряг свои сухожилья, 
Он Саган-Хасара схватил, 
 Он под мышкой его скрутил. 
Побежал на всем бегу 
Он о Западную тайгу 
Храбреца-великана ударил, 
Пораженье нанес врагу…

Началась на небе сумятица, 
Изменился времени ход, 
Перепутался с годом год. 
А противники бьются все злее, 
Чтоб друг другу свернуть бычьи шеи, 
Напрягают свои усилья, 
Чтоб друг другу рассечь сухожилья

Повествует старинный сказ: 
Крепкий мальчик вышел из чрева. 
Был открыт его правый глаз, 
Был прищурен глаз его левый. 
Ногу левую мальчик согнул, 
Руку правую ввысь протянул

Абарга, издавая стоны, 
Начал дергаться, извиваться, 
В сорок сажен ремень плетенный 
Начал медленно разрываться, 
Зашатался бесовский дом, - 
Приближается верховой: 
То Гэсэр на коне гнедом 
Принял истинный облик свой!

Разъярился, полон свирепости, 
Гал-Нурман в своей ханской крепости. 
Дыбом белые волосы встали, 
Громко челюсти заскрежетали. 
Закричал: «Если есть преграда, - 
Пусть мужчина запомнит впредь: 
Попытаться три раза надо, 
Чтоб ее наконец, одолеть!»

… И Гэсэр, из пасти крича, 
Обнажил лезвие меча, 
И послышался резкий звук 
Рассекаемого хряща, 
И сломались клыки, скрежеща, 
И из пасти вырвалась вдруг 
Рассеченная сталью душа. 
И упал, уже не дыша, 
Пестрый, с горную цепь длиной, 
Зверь-колдун, владелец лесной

Хухэрдэй-Мэргэн омрачнел, 
Витязь лихой одурел… 
…Рассердился, щеки надул, 
Огорчился, лук натянул, 
Посылает стрелу к Сайхану 
Посылает стрелу к Архану 
Полетели, шурша опереньем, 
Эти стрелы с предупреждением

… Девять бесов, девять альбинов, 
Дали хану такой совет: 
«Накорми, возвратясь спозоранку, 
Ты остатками мяса служанку 
Умной ханши Тумэн-Жаргалан. 
Лишь падет на землю туман 
И царица заснет в ночи,- 
Ты кишки служанке вручи. 
Пусть войдет во дворец впотьмах 
С красной кровью в овечьих кишках, 
Пусть кишки с этой влагой кровавой 
В сапожок ее сунет правый, 
Но на этом не кончит дела: 
Пусть неслышными будут шажки, 
Пусть и к левой поле дэгэла 
Осторожно подвесят кишки

Закатились у беса глаза, 
Он вопил-стенал, как коза, 
Он казался косулею дикою. 
Тут на юге Абай-Гэсэр 
Дернул-вырвал скалу великую, 
Придавил чудовищу грудь,- 
Чтоб ни встать ему, ни вздохнуть. 
Там, где север простер свою мглу, 
Вырвал витязь громаду-скалу, 
Придавил чудовищу ноги,- 
Да живет земля без тревоги!

Побелели от страха три хана – 
Три коварства, три зла, три обмана, 
И, поняв, что конец недалек, 
Облизали пыль и песок: 
«Не карай нас карою строгой, 
Ты нам кости и жилы оставь, 
Наши алые души не трогай!» 
И в пыли, у Гэсэровых ног, 
Распростерлись они, как мох

… Был из младших старшим – Саргал 
Книгу белых указов держал. 
Обитал он в Белой стране, 
Где дороги – белей облаков… 
… Обладал он черным конем 
И душой с черно-мутным дном 
А на дне – и злость и обман. 
Имя хана – Хара-Зутан…

ПО ГОДАМ

ПО ТЕХНИКЕ